И сколько ни разъяснял этот человек, что он не только не желает разводить сорную траву, но, напротив, считает, что в уничтожении
дурной травы состоит одно из главных занятий земледельца, как и понимал это добрый и мудрый хозяин, слова которого он только напоминает, — сколько он ни говорил этого, его не слушали, потому что окончательно решено было, что человек этот или безумный гордец, превратно толкующий слова мудрого и доброго хозяина, или злодей, призывающий Людей не к уничтожению сорных трав, а к защите и возращению их.
— На этом покосе у нас лучшая трава! Если мы сдадим лучшее сено, то у нас у самих мало останется хорошего… В общих покосах, кидаемых по жребию, иному достанется в часть одна
дурная трава…
Они называли его безумным гордецом, вообразившим себе, что он один из всех понял предписание хозяина, другие злостным лжетолкователем и клеветником, третьи, забыв о том, что он говорил не свое, но напоминал только предписания почитаемого всеми мудрого хозяина, называли его зловредным человеком, желающим развести
дурную траву и лишить людей их луга.
Как владельцы луга, умышленно умолчав о том, что совет состоял не в том, чтобы не уничтожать
дурную траву, а в том, чтобы уничтожать ее разумным образом, сказали: не будем слушать этого человека — он безумец, он велит не косить дурных трав, а велит разводить их, — так и на мои слова о том, что, для того чтобы по учению Христа уничтожить зло, надо не противиться ему насилием, а с корнем уничтожать его любовью, сказали: не будем слушать его, он безумец: он советует не противиться злу, для того чтобы зло задавило нас.
Неточные совпадения
Дорога некоторое время шла
дурная, по размытым дождями оврагам и буеракам, посреди яркой зелени кустов и крупной
травы.
— То-то; я
дурного не посоветую. Вот в Поздеевой пустоши клочок-то, об котором намеднись я говорил, — в старину он наш был, а теперь им графские крестьяне уж десять лет владеют. А земля там хорошая,
трава во какая растет!
Это обыкновение выпаливать прошлогоднюю сухую
траву для того, чтобы лучше росла новая, не обходится иногда без
дурных последствий.
— Ну, а я так нет!.. Я не таков! — возразил, смеясь, Ченцов. — Не знаю, хорошее ли это качество во мне или
дурное, но только для меня без препятствий, без борьбы, без некоторых опасностей, короче сказать, без того, чтобы это был запрещенный, а не разрешенный плод, женщины не существует: всякая из них мне покажется тряпкой и
травою безвкусной, а с женою, вы понимаете, какие же могут быть препятствия или опасности?!.
В раннюю весну, в позднюю осень, в
дурную погоду — она держится больше в материке, в верховьях пруда; в теплое время, в летние жары — она гуляет по полоям, в
травах и камышах; в холодное ненастье — жмется по течению материка к теплой навозной плотине; но особенно любит она держаться в ямах, под спусками вешняка или под водяными колесами.
— И, отец ты мой, тàк испортят, что и навек нечеловеком сделают! Мало ли
дурных людей на свете! По злобе вынет горсть земли из-под следу… или чтò там… и навек нечеловеком сделает; долго ли до греха? Я так-себе думаю, не сходить ли мне к Дундуку, старику, чтò в Воробьевке живет: он знает всякие слова, и
травы знает, и порчу снимает, и с креста воду спущает; так не пособит ли он? — говорила баба: — може он его излечит.
Как из
дурных семян рождаются
дурные плоды, так из
дурных мыслей рождаются
дурные дела. Как земледелец отбирает хорошие, настоящие семена от семян сорных
трав и из настоящих семян отбирает лучшие и бережет и перебирает их, так и разумный человек поступает с своими мыслями: он отгоняет пустые,
дурные, удерживает лучшие и бережет и перебирает их.
Чувство может иметь самое разнообразное и притом случайное содержание: «Бог, если он открывается (ist) в чувстве, не имеет никакого преимущества перед самым
дурным, но на той же почве рядом с сорной
травой вырастают и царственные цветы» (Hegel's Religionsphilosophie, Diederichs, 75) [Ср.: Гегель.